Ответы на вопросы журналистов по итогам рабочего визита в Белоруссию

27 августа 2014 года, 01:45 Минск

ВОПРОС: Владимир Владимирович, как и о чём Вы поговорили с господином Порошенко?

В.ПУТИН: Мы говорили по всему комплексу российско-украинских отношений, прежде всего, конечно, по вопросам экономического взаимодействия – с учётом того, что мы и на расширенной встрече говорили, прежде всего, об этом, но, разумеется, и о той ситуации, которая сложилась на Украине. Безусловно, эту тему мы не могли обойти. Говорили о необходимости скорейшего прекращения кровопролития, о необходимости перехода к политическому урегулированию тех проблем, всего комплекса проблем, с которыми Украина столкнулась на юго-востоке страны.

Россия, со своей стороны, будет делать всё для этого мирного процесса, если он начнётся, а, на наш взгляд, этот процесс нужно начать как можно быстрее. В этой связи достигнута договорённость (это было уже в широком формате, мы на двусторонней встрече это подтвердили) о том, что контактная группа должна как можно быстрее возобновить свою работу – может быть, здесь, в Минске.

Мы считаем: и я, и Президент Порошенко, – что нужно возобновить наш диалог по вопросам энергетики, в том числе по газовой проблематике. Откровенно говоря, это сложный вопрос, он находится в тупике, но говорить об этом всё равно нужно. Договорились о том, что мы эти консультации возобновим.

Вот, пожалуй, коротко.

ВОПРОС: Владимир Владимирович, а итоги пятисторонней встречи с представителями Евросоюза, с Вашими коллегами по Таможенному союзу, с Порошенко?

В.ПУТИН: В целом я их оцениваю позитивно. Думаю, что эта встреча в таком формате была полезной. Я, правда, не знаю, чем это всё закончится. Но, во всяком случае, у нас была возможность ещё раз сформулировать наши озабоченности. И мы договорились о том, что мы интенсифицируем работу трёхсторонней рабочей группы в составе России, Украины и представителей Евросоюза и постараемся до 12 сентября сформулировать, если сможем, предложения, касающиеся тех самых озабоченностей России и Таможенного союза, о которых я говорил.

Мы ещё раз обратили внимание наших партнёров: и европейских партнёров, и украинских – на то, что имплементация соглашения между Украиной и Евросоюзом об ассоциации несёт для российской экономики значительные риски. Мы показали это на тексте соглашения, прямо обращались к конкретным статьям этого соглашения.

Напомню, это касается обнуления таможенных тарифов Украины, это касается технических регламентов, это касается фитосанитарных норм. Российские и европейские пока друг другу не соответствуют. Но, напомню, самый классический пример – это введение Украиной технических регламентов Евросоюза. Мы не сможем тогда, получается, поставлять на Украину свои товары вообще. У нас другие технические нормы. И по нормам Евросоюза мы не сможем туда поставлять наши товары машиностроения, да и вообще всей промышленности. Мы тогда не сможем принимать на своей территории украинские товары сельхозпроизводства, АПК, потому что у нас разные подходы к фитосанитарным нормам. Мы считаем, что возникает много проблем.

Должен сказать, что далеко не со всеми нашими аргументами коллеги соглашаются, но, во всяком случае, мы услышаны, договорились о том, что мы интенсифицируем обмен мнениями, постараемся найти хоть какие-то решения. Но я ещё раз сказал (чтобы не было никаких неожиданностей, мы говорим об этом постоянно и на встрече в Довиле, как вы знаете, тоже говорил об этом): если мы не достигнем никаких договорённостей и наши озабоченности не будут учтены, то тогда мы вынуждены будем принять меры по защите нашей экономики. И мы рассказали, какие это будут меры. Поэтому наши партнёры должны всё взвесить, принять соответствующие решения. Каждая страна этого процесса вправе принимать любые решения в рамках своей компетенции. Мы все – суверенные государства, и мы с уважением будем относиться к любому выбору наших европейских и украинских партнёров. Надеемся, что с таким же уважением они будут относиться и к нашим мерам по защите своей экономики.

ВОПРОС: Владимир Владимирович, обсуждались ли сообщения, которые поступали с Украины, о задержании российских десантников? Если это правда, то как они там оказались и что Россия будет делать в связи с этим?

В.ПУТИН: Да, Пётр Алексеевич упоминал об этом. Но вы знаете, что на нашей стороне оказывались и украинские военнослужащие, и не в количестве 5–10 и сколько там человек, а десятками, в последний раз вышло 450 человек. Я ещё не получал доклада от Министерства обороны, Генерального штаба. Но первое, что я слышал, – они патрулировали границу, могли оказаться на украинской территории. Они же заходили к нам, украинские военнослужащие, на бронетехнике заходили, проблем никогда не возникало. Надеюсь, что и в данном случае тоже с украинской стороны проблем никаких не будет.

ВОПРОС: До последнего момента, по крайней мере – официально нам не говорили, будет ваша двусторонняя встреча или не будет, тем не менее она состоялась. Что послужило причиной, какие обстоятельства сыграли в пользу того, чтобы эта встреча состоялась?

Вы говорили о прекращении огня. Вы, наверное, предметно говорили, на каких условиях огонь может быть прекращён?

В.ПУТИН: Нет. Мы предметно не говорили на этот счёт. Откровенно говоря, мы не можем говорить о каких-то условиях прекращения огня, о возможных договорённостях между Киевом, Донецком и Луганском: это не наше дело – это внутреннее дело самой Украины, мы можем только способствовать тому, чтобы создать обстановку доверия в ходе этого возможного и, на мой взгляд, крайне необходимого переговорного процесса. Мы об этом говорили, говорили о том, где это возможно, что Россия могла бы сделать для того, чтобы обеспечить этот процесс. А каких-то условий мы, Россия, не выдвигали, мы не можем это делать, не имеем на это никакого права: это дело самой Украины, это дело Донецка, Луганска.

Мы высказывали озабоченность по поводу гуманитарной составляющей, это правда. И, собственно говоря, Президент Порошенко и не отрицает сложность гуманитарной ситуации. Она не может быть охарактеризована иначе, как катастрофическая. Мы говорили о возможности – это ещё одна тема, я её упустил – и необходимости оказания гуманитарной помощи Донецку и Луганску, договорились о том, как мы будем взаимодействовать на этом треке. Сейчас не буду забегать вперёд, но, в общем, определённые договорённости здесь у нас тоже есть – посмотрим, как это сделать.

Говорили о взаимодействии в различных секторах. Почему ещё это было необходимо? У нас газовый вопрос в тупике находится. Понимаете, это же настолько серьёзно и для нас, и для Украины, и для наших европейских партнёров.

Секрет небольшой: «Газпром» взял, проплатил аванс за транзит нашего газа в Европу – НАК [«Нафтогаз»] Украины взял и этот аванс вернул. Практически оказался подвешенным транзит нашего газа европейским потребителям. Что дальше-то с этим будет? Это вопрос, ждущий своего кропотливого исследователя в лице наших партнёров европейских и украинских. Мы исполняем полностью все условия контракта. Сейчас принять какие-то предложения даже по льготированию – мы даже не можем этого сделать, с учётом того, что Украина обратилась в Арбитражный суд. Любые наши действия по льготированию могут быть использованы в суде. Нас лишили этой возможности, даже если бы мы этого захотели, хотя мы и так пошли навстречу и скинули сто долларов.

То есть у нас очень много конкретных вопросов, в решении этих вопросов заинтересованы как Россия, так и Украина и наши европейские партнёры, – всё это и побудило нас к двусторонней встрече.

Спасибо большое. Доброй ночи!

27 августа 2014 года, 01:45Минск