Роман Петров, нашедший чужой iPhone, признан виновным, несмотря на очевидные факты
«МК» продолжает следить за историей Ромы Петрова, простого парня из Сочи, нашедшего iPhonе и севшего за это в тюрьму. Серия материалов про злосчастный мобильник всколыхнула русский Интернет. Все с нетерпением ждали окончания (счастливого) этой истории, доведенной до абсурда. И вот в понедельник, 17 сентября, Адлерский суд в лице судьи Федорова вынес свой приговор: виновен!
Напомним, в январе 2012 года Роман Петров вместе с женой и друзьями поехали кататься в Красную Поляну. Около пункта проката на диване он нашел iPhonе 4. Аппарат был выключен — села батарейка. Дома он подсоединил телефон к компьютеру, произошла синхронизация — и все данные стерлись. Таким образом, воспользоваться контактами прошлого владельца, чтобы вернуть телефон, не удалось. Роман, прекрасно зная о программе поиска продукции Applе, смело вставил в телефон свою симку и стал ждать, когда объявится хозяин.
Прошло две недели. Владелец на связь не выходил. А тем временем от приятеля, который был связан с правоохранительными органами, Роман узнал, что хозяин айфона написал заявление об утере в полицию. Петров тут же набрал номер отдела УВД и сообщил, что телефон у него.
— Я сказал, что готов его привезти куда надо. Но «добрые» полицейские мне ответили: не надо привозить, мы сами приедем. Почему тогда меня это не удивило? — вспоминает Роман. — Они же за просто так обычно и с места не сдвинутся!
Оперативники приехали, повезли Романа в отделение якобы для того, чтобы объяснение написать. А там уже на месте, не слушая ни его, ни свидетелей, обвинили в краже телефона, избили, требуя «признаться в содеянном», и посадили в СИЗО. Там парень провел несколько месяцев, пока шло следствие.
Родственники Ромы били во все колокола, писали письма в прокуратуру, Следственный комитет, наняли несколько адвокатов. Спасло парня только то, что сами потерпевшие (несовершеннолетний Владимир Матиевский и его мама) пришли в суд.
— Они сказали, что претензий к парню не имеют и просят его отпустить, — рассказывает адвокат Петрова Сергей Никитин. — Так прямо и сказали: «Почему вы его в клетке держите?». До этого потерпевшие обратились с таким же ходатайством в суд письменно. Но помогло только личное их присутствие на предварительном слушании. Хотя, признаться, я уже и не верил, что Романа освободят — для Адлерского суда это просто экстраординарный случай!
Таким образом, в начале мая Романа выпустили под подписку о невыезде. Тогда же начался суд, который должен был решить: виновен Петров или нет. 27 июня «МК» опубликовал дневники Петрова, написанные им в СИЗО. В СМИ, таким образом, попали вопиющие подробности жизни заключенных в Краснодарском крае («Явка с мобильным» от 27 июня 2012-го). Общественный резонанс, вызванный статьей в «МК», можно сравнить с эффектом разорвавшейся бомбы. Дневники в Интернете прочитали огромное количество человек. В адрес редакции и самого Романа со всего мира полетела куча ободряющих писем от простых людей, известных юристов, общественных деятелей и политиков. Двое депутатов Государственной думы, Александр Хинштейн и Александр Сидякин, направили в правоохранительные органы Краснодарского края официальные запросы. Проверки, последовавшие вслед за этим, выявили ряд серьезнейших нарушений. Изолятор временного содержания (ИВС) Адлера вообще временно закрыли, все его сотрудники в одночасье были уволены.
— Уж не знаю, с этим ли связано, но до публикации в «МК» на судебном процессе мы не могли вести аудиозапись заседания, моему адвокату не давали высказаться, просто обрывали на полуслове, — вспоминает Рома. — Ну а после того как выступила газета, все стало более-менее нормально. В Сочи на суд постоянно приезжали журналисты, правозащитники, юристы из разных городов.
Встреча на болоте
Пару судебных заседаний буквально накануне вынесения приговора довелось посетить и мне. С Романом мы встретились в новехоньком аэропорту Адлера. Невысокого роста, весь седой (и это в 30 лет!), испуганные, но при этом широко открытые глаза. Я выловила их прямо из толпы встречающих и сразу узнала:
— Если честно, я до последнего не верил, что вы прилетите, — говорит Роман. — Спасибо вам большое и всей редакции «МК» за то, что откликнулись. Я уже и не думал, что кому-нибудь в этом мире можно верить.
Мы идем на парковку. Там, к моему удивлению, Петров подводит меня не к машине, а к... мопеду:
— Я всегда мечтал о двухколесном транспорте, правда, не о таком, — смущается Роман. — Спортивный байк «Хонда» — вот моя мечта. Поэтому и переехал в Сочи жить из Архангельска. Здесь тепло, можно практически круглый год ездить на байке. Я бы купил себе такой давно, но деньги все уходят на суды и адвокатов.
Мопед для Романа — это не роскошь, оставшаяся от прошлой беззаботной жизни. Он очень выручает — пробраться сквозь местные предолимпийские пробки (стройки, плюс регулярные спецпроезды чиновников, блокирующие трассу) под силу только на двухколесном транспорте:
— А мне в суд опаздывать никак нельзя. Задержись я хоть на минуту, тут же опять уеду в СИЗО.
Поездки в адлерский дворец Фемиды для Петрова стали практически уже привычным занятием. Заседания раз-два в неделю. Плюс постоянно приходилось привозить-увозить всевозможные бумажки.
Пока поднимаемся по лестнице суда, Роман незаметно для меня крестится: перейти к прениям и вынести приговор судья может в любой момент.
— Адвокат мой считает, что при нашей системе скорее всего приговор будет обвинительным...
— Боишься снова попасть в тюрьму?
— Не знаю, — помолчал. — Я как-то ко всему готов. Смирился, что ли, уже. — А потом уже эмоционально: — Но я дойду до Верховного суда! А если придется, то и до Страсбургского. Я ни в чем не виноват, понимаешь? Конечно, я плохо поступил, что вообще подобрал этот телефон. Мы еще шутили тогда: бог дал — бог взял. Я ведь буквально накануне потерял такой же. Но это не преступление, за которое нужно сажать в тюрьму.
Суд идет: всем сидеть!
Быт определяет сознание, как говорил Карл Маркс. И, видимо, был неправ. Город-курорт Сочи, 300 солнечных дней в году — море, лето, пальмы. Здание суда похоже на какое-то курортное заведение — светлое, все в зелени. И люди, работающие здесь, казалось бы, должны быть добрее. Но Адлерский суд практически не выносил оправдательных приговоров вот уже лет 10.
Мы с Ромой приехали раньше, сидим перед залом заседаний. Постепенно прибывают все действующие лица: адвокат Сергей Никитин, тут же начинает вводить меня в курс дела:
— Сторона защиты провела по собственной инициативе в отношении Романа полиграфическое исследование (на детекторе лжи). Специалист подполковник милиции в отставке Ирина Николаева 22 года занималась в органах подобными экспертизами, пришла в суд и дала свои показания. По ее выводам: «У обвиняемого в ходе психологического исследования с использованием полиграфа не было выявлено реакций, свидетельствующих о том, что, находясь в помещении пункта проката, он вытащил из кармана брюк Матиевского В.А. (как утверждает обвинение. — Д.К.) сотовый телефон».
Суд, однако, без объяснений отклоняет ходатайство о приобщении результатов экспертизы к делу... Рома комментирует:
— Смотри, вот Дарья Новикова — следователь, которая меня в тюрьму и посадила.
Дарья — молодая, крупная девушка, в милицейской форме, рядом с ней худенькая и маленькая Оксана Эскузян (еще один следователь, которому передали дело Петрова). Сразу видно, что они подружки: вместе сели на противоположную от нас скамейку и стали, хихикая, что-то рассматривать в своих телефонах (забегая вперед, скажу, что эти свои телефоны девушки не выпускали из рук до конца судебного заседания, как будто сам процесс их вообще мало интересовал). Чуть позже подошел судья Федоров — приятный, седовласый мужчина.
— В ходе судебных заседаний выявилось огромное количество грубых ошибок следствия, — продолжает тем временем адвокат. — Несовершеннолетний потерпевший Володя Матиевский несколько раз говорил о том, что его допрашивали без официального представителя. Естественно, следствие утверждает обратное — и мальчику был назначен защитником некий работник администрации Папазян. Но Володя сначала на предварительном слушании, а потом на двух судебных процессах заявил, что в глаза его не видел.
Кроме того, понятыми в ключевых следственных экспериментах были полицейские, что категорически запрещено законом. Но главное — выяснилось, что Романа посадили (а произошло это 23 января), когда на руках у следователя было всего лишь заявление об «утере» телефона, написанное Натальей Матиевской, матерью Владимира. И только в конце февраля по настоянию следователя (иначе якобы телефон искать полицейские не будут) она переписала заявление, заменив «утерю» на «кражу». Получается, что все уголовное дело и имеющиеся в нем материалы практически с самого начала не имели юридической силы.
Ошибочка вышла
Я лично была на заседании, в ходе которого давал показания упомянутый работник администрации Папазян. Он не смог нормально описать своего несовершеннолетнего подзащитного Матиевского, при том, что он присутствовал на следственных действиях... аж три раза. Не смог вспомнить ни вопросов, которые следователь задавал, ни документов, которые он подписывал (хотя подпись свою узнал). Может быть, у него с начала года было много таких подзащитных? Этот вопрос задал и судья:
— Нет, один или два... Всего, — признался Папазян. Но больше всего удивило то, что Папазян абсолютно не помнил подробностей следственного эксперимента, который проходил в Красной Поляне:
— Помню, что было воскресенье. Ехали мы туда на «Ниве». А что там было, точно не помню. Я просто шел за всеми — понятыми, следователем, мальчиком. Не смотрел по сторонам.
Представьте себе — снежные горы, шикарное, только что отстроенное здание — точная копия часовой башни Сочинского железнодорожного вокзала, построенного по проекту известного советского архитектора Душкина! Там нереально не смотреть по сторонам. Не обратить внимания на красоту и ничего не запомнить может только слепой. Или тот, кого там не было вовсе?..
На следующем заседании, 7 сентября, приглашенный обвинением директор магазина Apple полностью подтвердил показания Романа про синхронизацию телефона, как работает программа «найди айфон», и другие технические моменты.
И вдруг — это было самое поразительное в этом судебном марафоне — прокурор просит судью Федорова исключить из числа доказательств вины Романа Петрова ключевое — протокол следственного эксперимента в Красной Поляне. Причина — доказательства получены с нарушением закона (понятые оказались полицейскими). Судья ходатайство удовлетворил, отправив письмо в СК с указанием грубой ошибки следствия, а проще говоря, профанации обвинительных доказательств... Это была победа!
...Я сидела в зале суда и думала: а все это следствие длиною почти в год не профанация ли, не бред сумасшедшего? Весь этот суд, где с десяток взрослых, образованных людей, будто отключив обычную человеческую логику, тупо крутят огромный механизм судебной машины-молотильни? Этим служителям Фемиды, которые прекрасно отдают себе отчет в том, что их руками вершатся (ломаются) судьбы, абсолютно безразлично, что происходит в зале, они не боятся наказаний и даже не пытаются прикрыть свои чудовищные ляпы. Все это следствие по-хорошему к моменту вынесения приговора полностью развалилось: нет доказательств, нет потерпевших (в суде они отстаивают версию Петрова), есть только обвиняемый со своим адвокатом, которые весь этот безумный процесс выглядели моськами, пытающимися укусить слона, злобного, тупого, неповоротливого, которого можно сдвинуть с места только всем миром...
Вечером, накануне вынесения приговора, мы посидели с Романом в тихом сочинском дворике:
— Что вообще в мире происходит, расскажи, — попросил Роман. — А то у меня все суд да работа. Детей вот уже почти год не видел, только по скайпу.
Мы поболтали на отвлеченные темы, но разговор все равно, так или иначе, возвращался к больному вопросу:
— А знаешь, я в тюрьме стольким людям помог... Может быть, так нужно было кому-то свыше, чтобы я туда попал? Братья вот эти, москвичи, например. Так они врезались мне в память. Сильные, несгибаемые люди. Я сразу по их глазам понял, что хоть и сидят они уже давно (на тот момент 9 месяцев), но система их не сломила. Знаю, что их осудили уже на 8 и 9 лет. Жалко.
Роман, как герой фильма «Побег из Шоушенка», писал для сокамерников каждый день по нескольку ходатайств и учил, как отстаивать свои права.
— Сначала там все надо мной смеялись, мол, что ты тут кляузничаешь. А потом стали совета просить. Видят же — переводят меня в новую камеру — и сразу белье чистое дают, а не просто грязный матрас, как другим. Я изучил УК и УПК, пока сидел, и права заключенных тоже. Это очень помогало.
В понедельник, 17 сентября, состоялось заключительное заседание. Роме дали последнее слово, и через 1,5 часа после этого судья зачитал приговор (замечу, что бумага из 40 листов готовилась 1,5 часа). Прокурор просил признать вину Романа Петрова и наложить штраф в 150 тысяч рублей, но с учетом отсиженных в СИЗО четырех месяцев сократить сумму до 50 тысяч. Суд полностью удовлетворил требование прокуратуры.
Рома вышел из суда расстроенный, но с твердым намерением отстаивать свою правду дальше, в высших инстанциях. Он уверен — как только дело уйдет из-под юрисдикции судов Краснодарского края, справедливость обязательно восторжествует.
Комментарий сочинского правозащитника Александра Попкова: «Я узнал об этом деле из газет. Несколько раз был на судах. По сравнению с другими процессами, которые мне довелось наблюдать, этот, можно сказать, показательный. Судья Федоров очень внимателен ко всем сторонам процесса. Хотя, на мой взгляд, тут дело выеденного яйца не стоит. Я сам бывший следователь и вижу, что нет состава преступления, нет доказательств вины Петрова. Тот парень — потерпевший — говорит, что потерял. Рома — что нашел. О чем тут вообще может быть разговор? То, что Петров нашел телефон и оставил его себе, по УК преступлением не является. Этот процесс и все проверки, вызванные обнародованием дневников в «МК», кое-что изменили в нашем городе. Например, когда приезжала на процесс Наталья Кузьмина от Общественной наблюдательной комиссии заключенных. Выяснилось, например, что у нас в Краснодарском крае вообще нет представителя от их органа. Сейчас наблюдатели приглашены, занимаемся их оформлением. ИВС вот, по запросу депутата Сидякина, закрыли, в СИЗО какие-никакие, но положительные изменения есть. Роману я пожелаю удачи в дальнейшем. Очень жаль, что суд вынес приговор не в его пользу. Значит, есть над чем работать, что дальше отстаивать. Главное — не ложиться под систему, не опускать руки.
http://digest.subscribe.ru/economics/society/n911863451.html?print
«МК» продолжает следить за историей Ромы Петрова, простого парня из Сочи, нашедшего iPhonе и севшего за это в тюрьму. Серия материалов про злосчастный мобильник всколыхнула русский Интернет. Все с нетерпением ждали окончания (счастливого) этой истории, доведенной до абсурда. И вот в понедельник, 17 сентября, Адлерский суд в лице судьи Федорова вынес свой приговор: виновен!
Напомним, в январе 2012 года Роман Петров вместе с женой и друзьями поехали кататься в Красную Поляну. Около пункта проката на диване он нашел iPhonе 4. Аппарат был выключен — села батарейка. Дома он подсоединил телефон к компьютеру, произошла синхронизация — и все данные стерлись. Таким образом, воспользоваться контактами прошлого владельца, чтобы вернуть телефон, не удалось. Роман, прекрасно зная о программе поиска продукции Applе, смело вставил в телефон свою симку и стал ждать, когда объявится хозяин.
Прошло две недели. Владелец на связь не выходил. А тем временем от приятеля, который был связан с правоохранительными органами, Роман узнал, что хозяин айфона написал заявление об утере в полицию. Петров тут же набрал номер отдела УВД и сообщил, что телефон у него.
— Я сказал, что готов его привезти куда надо. Но «добрые» полицейские мне ответили: не надо привозить, мы сами приедем. Почему тогда меня это не удивило? — вспоминает Роман. — Они же за просто так обычно и с места не сдвинутся!
Оперативники приехали, повезли Романа в отделение якобы для того, чтобы объяснение написать. А там уже на месте, не слушая ни его, ни свидетелей, обвинили в краже телефона, избили, требуя «признаться в содеянном», и посадили в СИЗО. Там парень провел несколько месяцев, пока шло следствие.
Родственники Ромы били во все колокола, писали письма в прокуратуру, Следственный комитет, наняли несколько адвокатов. Спасло парня только то, что сами потерпевшие (несовершеннолетний Владимир Матиевский и его мама) пришли в суд.
— Они сказали, что претензий к парню не имеют и просят его отпустить, — рассказывает адвокат Петрова Сергей Никитин. — Так прямо и сказали: «Почему вы его в клетке держите?». До этого потерпевшие обратились с таким же ходатайством в суд письменно. Но помогло только личное их присутствие на предварительном слушании. Хотя, признаться, я уже и не верил, что Романа освободят — для Адлерского суда это просто экстраординарный случай!
Таким образом, в начале мая Романа выпустили под подписку о невыезде. Тогда же начался суд, который должен был решить: виновен Петров или нет. 27 июня «МК» опубликовал дневники Петрова, написанные им в СИЗО. В СМИ, таким образом, попали вопиющие подробности жизни заключенных в Краснодарском крае («Явка с мобильным» от 27 июня 2012-го). Общественный резонанс, вызванный статьей в «МК», можно сравнить с эффектом разорвавшейся бомбы. Дневники в Интернете прочитали огромное количество человек. В адрес редакции и самого Романа со всего мира полетела куча ободряющих писем от простых людей, известных юристов, общественных деятелей и политиков. Двое депутатов Государственной думы, Александр Хинштейн и Александр Сидякин, направили в правоохранительные органы Краснодарского края официальные запросы. Проверки, последовавшие вслед за этим, выявили ряд серьезнейших нарушений. Изолятор временного содержания (ИВС) Адлера вообще временно закрыли, все его сотрудники в одночасье были уволены.
— Уж не знаю, с этим ли связано, но до публикации в «МК» на судебном процессе мы не могли вести аудиозапись заседания, моему адвокату не давали высказаться, просто обрывали на полуслове, — вспоминает Рома. — Ну а после того как выступила газета, все стало более-менее нормально. В Сочи на суд постоянно приезжали журналисты, правозащитники, юристы из разных городов.
Встреча на болоте
Пару судебных заседаний буквально накануне вынесения приговора довелось посетить и мне. С Романом мы встретились в новехоньком аэропорту Адлера. Невысокого роста, весь седой (и это в 30 лет!), испуганные, но при этом широко открытые глаза. Я выловила их прямо из толпы встречающих и сразу узнала:
— Если честно, я до последнего не верил, что вы прилетите, — говорит Роман. — Спасибо вам большое и всей редакции «МК» за то, что откликнулись. Я уже и не думал, что кому-нибудь в этом мире можно верить.
Мы идем на парковку. Там, к моему удивлению, Петров подводит меня не к машине, а к... мопеду:
— Я всегда мечтал о двухколесном транспорте, правда, не о таком, — смущается Роман. — Спортивный байк «Хонда» — вот моя мечта. Поэтому и переехал в Сочи жить из Архангельска. Здесь тепло, можно практически круглый год ездить на байке. Я бы купил себе такой давно, но деньги все уходят на суды и адвокатов.
Мопед для Романа — это не роскошь, оставшаяся от прошлой беззаботной жизни. Он очень выручает — пробраться сквозь местные предолимпийские пробки (стройки, плюс регулярные спецпроезды чиновников, блокирующие трассу) под силу только на двухколесном транспорте:
— А мне в суд опаздывать никак нельзя. Задержись я хоть на минуту, тут же опять уеду в СИЗО.
Поездки в адлерский дворец Фемиды для Петрова стали практически уже привычным занятием. Заседания раз-два в неделю. Плюс постоянно приходилось привозить-увозить всевозможные бумажки.
Пока поднимаемся по лестнице суда, Роман незаметно для меня крестится: перейти к прениям и вынести приговор судья может в любой момент.
— Адвокат мой считает, что при нашей системе скорее всего приговор будет обвинительным...
— Боишься снова попасть в тюрьму?
— Не знаю, — помолчал. — Я как-то ко всему готов. Смирился, что ли, уже. — А потом уже эмоционально: — Но я дойду до Верховного суда! А если придется, то и до Страсбургского. Я ни в чем не виноват, понимаешь? Конечно, я плохо поступил, что вообще подобрал этот телефон. Мы еще шутили тогда: бог дал — бог взял. Я ведь буквально накануне потерял такой же. Но это не преступление, за которое нужно сажать в тюрьму.
Суд идет: всем сидеть!
Быт определяет сознание, как говорил Карл Маркс. И, видимо, был неправ. Город-курорт Сочи, 300 солнечных дней в году — море, лето, пальмы. Здание суда похоже на какое-то курортное заведение — светлое, все в зелени. И люди, работающие здесь, казалось бы, должны быть добрее. Но Адлерский суд практически не выносил оправдательных приговоров вот уже лет 10.
Мы с Ромой приехали раньше, сидим перед залом заседаний. Постепенно прибывают все действующие лица: адвокат Сергей Никитин, тут же начинает вводить меня в курс дела:
— Сторона защиты провела по собственной инициативе в отношении Романа полиграфическое исследование (на детекторе лжи). Специалист подполковник милиции в отставке Ирина Николаева 22 года занималась в органах подобными экспертизами, пришла в суд и дала свои показания. По ее выводам: «У обвиняемого в ходе психологического исследования с использованием полиграфа не было выявлено реакций, свидетельствующих о том, что, находясь в помещении пункта проката, он вытащил из кармана брюк Матиевского В.А. (как утверждает обвинение. — Д.К.) сотовый телефон».
Суд, однако, без объяснений отклоняет ходатайство о приобщении результатов экспертизы к делу... Рома комментирует:
— Смотри, вот Дарья Новикова — следователь, которая меня в тюрьму и посадила.
Дарья — молодая, крупная девушка, в милицейской форме, рядом с ней худенькая и маленькая Оксана Эскузян (еще один следователь, которому передали дело Петрова). Сразу видно, что они подружки: вместе сели на противоположную от нас скамейку и стали, хихикая, что-то рассматривать в своих телефонах (забегая вперед, скажу, что эти свои телефоны девушки не выпускали из рук до конца судебного заседания, как будто сам процесс их вообще мало интересовал). Чуть позже подошел судья Федоров — приятный, седовласый мужчина.
— В ходе судебных заседаний выявилось огромное количество грубых ошибок следствия, — продолжает тем временем адвокат. — Несовершеннолетний потерпевший Володя Матиевский несколько раз говорил о том, что его допрашивали без официального представителя. Естественно, следствие утверждает обратное — и мальчику был назначен защитником некий работник администрации Папазян. Но Володя сначала на предварительном слушании, а потом на двух судебных процессах заявил, что в глаза его не видел.
Кроме того, понятыми в ключевых следственных экспериментах были полицейские, что категорически запрещено законом. Но главное — выяснилось, что Романа посадили (а произошло это 23 января), когда на руках у следователя было всего лишь заявление об «утере» телефона, написанное Натальей Матиевской, матерью Владимира. И только в конце февраля по настоянию следователя (иначе якобы телефон искать полицейские не будут) она переписала заявление, заменив «утерю» на «кражу». Получается, что все уголовное дело и имеющиеся в нем материалы практически с самого начала не имели юридической силы.
Ошибочка вышла
Я лично была на заседании, в ходе которого давал показания упомянутый работник администрации Папазян. Он не смог нормально описать своего несовершеннолетнего подзащитного Матиевского, при том, что он присутствовал на следственных действиях... аж три раза. Не смог вспомнить ни вопросов, которые следователь задавал, ни документов, которые он подписывал (хотя подпись свою узнал). Может быть, у него с начала года было много таких подзащитных? Этот вопрос задал и судья:
— Нет, один или два... Всего, — признался Папазян. Но больше всего удивило то, что Папазян абсолютно не помнил подробностей следственного эксперимента, который проходил в Красной Поляне:
— Помню, что было воскресенье. Ехали мы туда на «Ниве». А что там было, точно не помню. Я просто шел за всеми — понятыми, следователем, мальчиком. Не смотрел по сторонам.
Представьте себе — снежные горы, шикарное, только что отстроенное здание — точная копия часовой башни Сочинского железнодорожного вокзала, построенного по проекту известного советского архитектора Душкина! Там нереально не смотреть по сторонам. Не обратить внимания на красоту и ничего не запомнить может только слепой. Или тот, кого там не было вовсе?..
На следующем заседании, 7 сентября, приглашенный обвинением директор магазина Apple полностью подтвердил показания Романа про синхронизацию телефона, как работает программа «найди айфон», и другие технические моменты.
И вдруг — это было самое поразительное в этом судебном марафоне — прокурор просит судью Федорова исключить из числа доказательств вины Романа Петрова ключевое — протокол следственного эксперимента в Красной Поляне. Причина — доказательства получены с нарушением закона (понятые оказались полицейскими). Судья ходатайство удовлетворил, отправив письмо в СК с указанием грубой ошибки следствия, а проще говоря, профанации обвинительных доказательств... Это была победа!
...Я сидела в зале суда и думала: а все это следствие длиною почти в год не профанация ли, не бред сумасшедшего? Весь этот суд, где с десяток взрослых, образованных людей, будто отключив обычную человеческую логику, тупо крутят огромный механизм судебной машины-молотильни? Этим служителям Фемиды, которые прекрасно отдают себе отчет в том, что их руками вершатся (ломаются) судьбы, абсолютно безразлично, что происходит в зале, они не боятся наказаний и даже не пытаются прикрыть свои чудовищные ляпы. Все это следствие по-хорошему к моменту вынесения приговора полностью развалилось: нет доказательств, нет потерпевших (в суде они отстаивают версию Петрова), есть только обвиняемый со своим адвокатом, которые весь этот безумный процесс выглядели моськами, пытающимися укусить слона, злобного, тупого, неповоротливого, которого можно сдвинуть с места только всем миром...
Вечером, накануне вынесения приговора, мы посидели с Романом в тихом сочинском дворике:
— Что вообще в мире происходит, расскажи, — попросил Роман. — А то у меня все суд да работа. Детей вот уже почти год не видел, только по скайпу.
Мы поболтали на отвлеченные темы, но разговор все равно, так или иначе, возвращался к больному вопросу:
— А знаешь, я в тюрьме стольким людям помог... Может быть, так нужно было кому-то свыше, чтобы я туда попал? Братья вот эти, москвичи, например. Так они врезались мне в память. Сильные, несгибаемые люди. Я сразу по их глазам понял, что хоть и сидят они уже давно (на тот момент 9 месяцев), но система их не сломила. Знаю, что их осудили уже на 8 и 9 лет. Жалко.
Роман, как герой фильма «Побег из Шоушенка», писал для сокамерников каждый день по нескольку ходатайств и учил, как отстаивать свои права.
— Сначала там все надо мной смеялись, мол, что ты тут кляузничаешь. А потом стали совета просить. Видят же — переводят меня в новую камеру — и сразу белье чистое дают, а не просто грязный матрас, как другим. Я изучил УК и УПК, пока сидел, и права заключенных тоже. Это очень помогало.
В понедельник, 17 сентября, состоялось заключительное заседание. Роме дали последнее слово, и через 1,5 часа после этого судья зачитал приговор (замечу, что бумага из 40 листов готовилась 1,5 часа). Прокурор просил признать вину Романа Петрова и наложить штраф в 150 тысяч рублей, но с учетом отсиженных в СИЗО четырех месяцев сократить сумму до 50 тысяч. Суд полностью удовлетворил требование прокуратуры.
Рома вышел из суда расстроенный, но с твердым намерением отстаивать свою правду дальше, в высших инстанциях. Он уверен — как только дело уйдет из-под юрисдикции судов Краснодарского края, справедливость обязательно восторжествует.
Комментарий сочинского правозащитника Александра Попкова: «Я узнал об этом деле из газет. Несколько раз был на судах. По сравнению с другими процессами, которые мне довелось наблюдать, этот, можно сказать, показательный. Судья Федоров очень внимателен ко всем сторонам процесса. Хотя, на мой взгляд, тут дело выеденного яйца не стоит. Я сам бывший следователь и вижу, что нет состава преступления, нет доказательств вины Петрова. Тот парень — потерпевший — говорит, что потерял. Рома — что нашел. О чем тут вообще может быть разговор? То, что Петров нашел телефон и оставил его себе, по УК преступлением не является. Этот процесс и все проверки, вызванные обнародованием дневников в «МК», кое-что изменили в нашем городе. Например, когда приезжала на процесс Наталья Кузьмина от Общественной наблюдательной комиссии заключенных. Выяснилось, например, что у нас в Краснодарском крае вообще нет представителя от их органа. Сейчас наблюдатели приглашены, занимаемся их оформлением. ИВС вот, по запросу депутата Сидякина, закрыли, в СИЗО какие-никакие, но положительные изменения есть. Роману я пожелаю удачи в дальнейшем. Очень жаль, что суд вынес приговор не в его пользу. Значит, есть над чем работать, что дальше отстаивать. Главное — не ложиться под систему, не опускать руки.
http://digest.subscribe.ru/economics/society/n911863451.html?print
Комментариев нет:
Отправить комментарий